Похоже ситуация опять складывалась не в его пользу… Их было слишком много и он знал заранее что это его последний бой, знал, но все равно остался. Хотя, честно говоря, выбора то особо и не было. Можно было конечно спрятаться и отсидеться, но только одному, может еще с горсткой соратников, а жители городка был бы обречены. Небольшой мятежный город, который не пожелал предать память предков и веры и спокойно сдаться, оставив все тем, кто веками их пытался поработить. Судьба опять смеялась над ним через столетия. Когда это началось? Он уже не помнил, череда событий, разных и в тоже время таких похожих стерла грани и перепутала события. Когда начался этот бесконечный и, по сути, бестолковый путь? Может тогда, на арене?
Когда он, известный центурион, с группой друзей-офицеров праздновал победу во имя империи, а пьяный император решил потешить себя и гостей зрелищем. На трибуне сидел император, а рядом с ним на местах почетных гостей сидели главы поверженного государства, они смеялись и пила за нового правителя. А вот тех, с кем ему недавно пришлось биться на смерть, загоняли на арену, а со всех зверинцев города срочно везли клетки с тиграми и львами. Встретив взгляд одного из командиров противника, он вдруг осознал, что те, кого гнали как скот на убой, и он сам ничем не отличаются. Это на поле боя они были свободны в своих поступках, а сейчас их судьбы были одинаково безразличны тем, во имя кого они шли в бой. По лицам товарищей он понял, что не один чувствует это, но… Решение возникло мгновенно, обоз с трофейным оружием стоял рядом, запряженный четверкой лошадей.
Охрана и не думала его останавливать. Ворота арены рухнули, не выдержав удара, засыпая своими обломками бьющихся под ними лошадей. Пленные изумленно смотрели на него и стояли, стояли вместо того, чтобы разбирать оружие! А к пролому уже бежали опомнившиеся воины. Время было упущено. К оружию бросилось не больше десятка пленных, судя по одежде, офицеры. Остальные тупо сгрудились в кучу и смотрели, не понимая, зачем все это затеяно. У разбитых ворот уже толпилась гвардия императора, друзья-офицеры стояли на трибунах, с недоумением и сочувствием глядя на него. А дальше был бой, недолгий и жестокий, когда он, стоя спиной к спине со своими бывшими врагами отбивался от все прибывающих сил гвардейцев. Шансов не было, да и погибнуть сразу не удалось, его, раненного, долго пытали, пытаясь выяснить, чей он шпион. А горожане, увидевшие достойное зрелище, после получили обещанное растерзание пленных львами, что вызвало не меньший восторг. Ни один палач не мог поверить, что он сам решил сотворить подобное. Его смерть на дыбе оставила загадку неразрешенной, но положила начало этому странному пути воина-хранителя.
Позиция на скале была, несомненно, выигрышной только вот удержать ее одному удастся не долго. Желание жертвовать чужими жизнями пропало давно, поэтому он был один. Вдали полыхало зарево. Город, так и не покорившийся захватчикам – горел. Город, который держался все это время и был как кость в горле противника. Город, не пожелавший отказаться от своей истории и покориться, город, когда-то бывший частью государства, его опорой и аванпостом на границе с соседями, и не пожелавший подчиниться, когда небрежным росчерком пера был отдан тому самому соседу, как знак признания. Никаких богатств в нем не было, был лишь непокоренный дух, да слабость соседа, что не сумел сразу захватить его и подавить сопротивление жителей, при этом пролив немало своей и чужой крови, да еще жажда реванша. И потому, как только правители соседей продали себя, да и все государство могущественным покровителям, было решено показательно наказать непокорных.
Подобное было не ново для него. Когда он в первый раз увидел такое? Наверное, тогда, в небольшом городке в степях, на самом краю Руси. Воеводой его назначили не за воинскую доблесть, откуда она у молодого парня, а за заслуги отца, богатого горожанина, старшего брата князя. Время шло, отец давно умер, а толковый воевода полюбился горожанам. Под его началом собралось сильное войско, прекратились набеги кочевых племен, да и своим лихим людям он спуску не давал.
И казалось, что все будет так и идти дальше, подрастали его дети, красавица-жена вела хозяйство, а история с бойней на арене и то, что он после смерти на дыбе очнулся молодым воином-славянином, стала казаться сном. Но вот с утра прибежал сынишка князя и сказал, что отец зовет его на совет.
В просторной горнице сидели за столом несколько купцов, князь и узкоглазый воин в расшитом золотом халате. Он был послом орды и предлагал за проход через город князю, купцам и воеводе богатый выкуп и почетные места в орде. В противном случае всем была обещана мучительная смерть. О населении города речь не шла, им всем была уготована судьба рабов в орде. Посол уехал, а князь с купцами дотемна, спорили и убеждали воеводу, что устоять все равно не удастся, а тут и жизнь сбережешь и богатство сохранишь, а людишки, им все равно умирать, что так, что так. Так ничего, не решив, разошлись до утра, а там воевода увидел пустые хоромы и следы от повозок. Князь бежал, забрав казну и все, что мог увезти. А с востока приближалось пыльное облако идущей несметной орды.
В конюшне стояли несколько лошадей и повозка, похоже, князь не забыл о родне. Вокруг толпились испуганные горожане и, надо было что-то решать. Конечно, можно было все бросить и увозить семью, но вот только он не знал, как сможет после этого смотреть в глаза взрослеющему сыну. Решение пришло само собой, и из города потянулись повозки, груженные нехитрым скарбом, а мужчины способные держать в руках оружие, строили укрепления перед мостом, ведущим в город. Город, стоящий на берегу реки и соединявший ее берега был замком, а ключом от него оказались его защитники, и только от них зависело, насколько долго они задержат врага и дадут уйти своим близким. Бой был долгим, все понимали, что пощады не будет и надо подороже продать свою жизнь, а главное продержаться как можно дольше. Последнее, что он помнил из той жизни – это горящие город, мост и степь, а еще горстку воинов стоящих опять спиной к спине и отражающих последнюю в своей жизни атаку у забытого историей и народом места.
Вдали, в ущелье послышался шум моторов и он понял, что колонна, пройдя через горящий город, все-таки устремилась карать так и не покорившихся жителей. Не то, что они были так кровожадны, просто надо было выслужиться новым хозяевам, да и показать всем вокруг, что они теперь тоже могут воевать, пусть и с внушительным прикрытием за спиной. Да и новые хозяева были не против очередного пинка своим давним друзьям-соперникам. Ранняя осень раскрасила ущелье сказочными красками и напомнила еще одну его жизнь. Она, как не странно, опять очень напоминала его нынешнее положение.
Испания, 1939 год, лес, партизаны и осень. А еще он, молодой американский инженер, не пожелавший мириться с тем, что где-то еще далеко, но быстро по миру разрастается страшная болезнь – фашизм. Друзья крутили пальцем у виска, узнав о его решении. Ведь тебя это совсем не касается, где ты и где они? Сюда им не добраться, а бросать свой удачный бизнес и ехать под пули.… Но он понимал, что по-другому поступить уже не может. И вот все было уже позади, выброска с парашютом, скитания с партизанами по горам, взорванный мост и бой, при отходе от него. Как и сейчас он лежал в осеннем лесу, ожидая появления врага и прикрывая отход отряда, правда и вооружение было у него послабей и ранение не оставляло никаких шансов. А из-за поворота выходил конный отряд полиции, лежащий перед ним в прицеле автомата так ясно. И вот все снова повторялось через полстолетия с небольшим.
Вспомнить всех, кем он бывал, было уже трудно. Запомнились только самые яркие. Богатый воин, бросивший все ради странного проповедника и отдавший жизнь ради его учения. Знатный мавр, не пожелавший пропустить воинов креста к святыням своего народа. Русский дворянин, возглавивший отряд партизан в войну с Наполеоном. Наставник школы юнкеров, защищавший свое училище от пьяных революционных матросов вместе с мальчишками-юнкерами. Инженер-физик, шагнувший в активную зону, чтобы погасить взбесившийся реактор…. Но что еще более цинично, судьба всегда предоставляла ему выбор, можно было просто уйти и жить, просто жить и никто, кроме него самого не смог бы и узнать о том, что он не сделал. Только вот что-то внутри подсказывало, что не шагни он под пули, не встань во весь рост из окопа в тот момент истины и… другого шанса не будет, он будет доживать, осознавая, что мог, но не стал. И еще не известно, не будет ли эта жизнь мучительнее самой страшной смерти.
В своем очередном воплощении он стал врачом, не самым богатым и известным, но неплохим специалистом. В командировку в горячую точку его никто не отправлял, скорее даже наоборот, главврачу не хотелось лишиться такого специалиста, и он долго отговаривал товарища. Денег эта командировка не сулила, а два обозленных народа, по его мнению, не стоили того, чтоб о них заботится. Последней каплей к отъезду было заявление могущественной державы о том, что она готова помочь симпатичной, а точнее просто нужной, ей стране в воссоединении с сопредельными территориями. Было ясно, что скоро там будет литься кровь невинных людей, а после все перейдет под контроль могущественных хозяев, чужими руками установивших там свой порядок. То, что он увидел на месте, могло бы поразить человека никогда не бывавшего на войне, но он насмотрелся и не такого за свою многовековую историю. Казалось, что соседи припомнили все многовековые обиды и теперь вымещали их друг на друге, только одних из них для этой цели вооружили и оснастили, а у других к концу подходили припасы, позволявшие много лет сохранять хрупкий мир. Когда его видавший виды уазик, перевозивший раненых из соседнего села остановила разведгруппа противника, то он даже не стал волноваться, вышел к солдатам, поздоровался и стал ждать дальнейшего. Командир разведчиков ухмыльнулся в ответ, а солдаты выволакивали из машины раненных и местного старика-фельдшера. Не церемонясь их, сволокли к дереву, и тогда он понял, что сейчас произойдет. Стоящий в отдалении наблюдатель-инструктор в форме могущественной державы демонстративно отвернулся и закурил. Похоже, его мало волновали проблемы поведения его рабов. На врача-волонтера никто не обращал внимания, считая, что тот уже должен быть благодарен, что не стоит в той компании у дерева. Надо было принимать решение. Промелькнула дурацкая мысль, что в неважно, какую профессию ему предоставляют, все равно почти всегда заканчивается войной. Руки сами потянулись к многочисленным карманам яркого спасательского жилета, и два метательных ножа выскользнув из них, привычно легли в ладони. Командир даже не успел понять, что произошло, когда нож по рукоятку вошел ему в правый глаз, негромко захрипев, начал валиться на бок пулеметчик с перерезанным горлом, а второй нож, завершив дугу, отправился в полет к одному из солдат. Врач подхватил из рук падавшего солдата ручной пулемет – «Красавчик» и короткие очереди разорвали тишину леса. Через минуту все было кончено, и только наблюдатель стоявший в стороне, с ужасом смотрел на него, ожидая решения и что-то быстро говоря про гуманное отношение к пленным.
Короткий лай пулемета прервал его реплику. После были быстрые сборы, и вот уже переодетый в яркий костюм врача мертвый наблюдатель становится погибшим врачом-волонтером. Он в первый раз увидел свою смерть еще при жизни, но понимал, что к прежнему возврата уже нет. И приехав в обреченный город, он уже подспудно осознал, что этот этап его жизни, похоже, будет завершен здесь. Город жил по законам войны, противник, уже не скрываясь, обстреливал жилые кварталы, понимая, что те, ради кого всегда держалось и боролось население, спокойно списали его, решив не вмешиваться и не портить себе репутацию. У убитого командира разведгруппы была найдена карта и приказ об атаке на город, вот значит, почему они решили убрать всех свидетелей! И тогда у него возник дерзкий план.
Инструктора-наблюдатели могущественной державы привезли своим новым друзьям-подчиненным новую технику. Обращению с непривычным расположением управления и прочим премудростям они спешно обучали бойцов новых подразделений. Наступление должно было начаться через пару дней, после чего сразу же должна была быть распространена информация о нападениях на мирных граждан независимого и очень свободного государства со стороны мятежников. И именно в этих целях с помощью другого, тоже очень любящего свободу государства готовилось и состоялось это наступление. И все потери населения списывались на несговорчивость и цинизм мятежников, прячущихся за спины стариков и детей. А далее все по плану, ведь победителей не судят, особенно таких.
План был дерзким и невозможным. Может, потому и появилась уверенность, что он сработает. То, что город не устоит против нового наступления, всем было ясно, потому все население, что не принимало участия в боевых действиях, отправлялось через перевал, используя транспорт и пешком. Бойцы сопротивления, нанеся удар по базе, закрывают вход в ущелье и держат его до тех пор, пока все жители не уйдут через перевал в соседнее государство.
И вот почти все прошло, как планировали. База была накрыта из всех сохранившихся в городе орудий и теперь там вместо отсвечивающих новой краской и смазкой рядов техники, лежа обгорелая груда металлолома, склады вооружения до сих пор напоминали рождественский салют, горя разноцветными огнями и рассыпая в небе миллионы искр, выжившие солдаты в панике разбежались по окрестным селениям. Казалось, что теперь горожане спокойно смогут дойти до границы. Но, похоже, это не устраивало новых хозяев страны, и вот уже неподалеку на аэродроме разгружались десантные самолеты. Такое развитие событий он тоже предполагал. Соратников по сопротивлению отослал вперед, выше по ущелью, объяснив, что догонит чуть позже. Для пущей убедительности даже оставил себе мотоцикл. Хотя уже точно решил, что будет дальше. Чуть выше площадки, где он лежал из-под груды камней весело журчал ручек, а еще выше, в расщелине скалы было озеро, образованное давним обвалом. Именно сюда они вчера принесли всю оставшуюся в городе взрывчатку.
Он потянулся, разминая затекшее от долгого лежания на холодном камне тело, усмехнувшись про себя, что видимо уже не успеет простудиться. Достал флягу и глотнул коньяка, который готовили в этих краях во времена до развала державы. До подхода колонны еще оставалось время и он, включив плеер, откинулся на спину, над ним плыло огромное небо, такого цвета оно бывает только высоко в горах. На минидиске, подаренном ему одним из раненных, была запись какого-то барда, из прошлого века. Странно, но раньше он никогда не слышал его песен. В них была вся боль и мудрость человека прошедшего войну. Поэт объяснял то, что мучило его самого уже несколько столетий – вправе ли он, простой человек вмешиваться и изменять уже предначертанные судьбы, и ведут ли к добру его поступки? А главное, может ли он, по сути, так же убивающий, считать, что поступает правильно? Ответ оказался на поверхности. Все дело было в нем самом, судьба всегда оставляла выбор. Но можно ли быть добрым для всех? Можно, если ни во что не вмешиваться, а значит и не жить. Ему было предоставлено самое страшное в жизни человека испытание – спор с самим собой и выбор, который никто не увидит и никогда не узнает, тем более мучительный.
Из-за поворота показалась головная машина колонны. Она шла довольно быстро и беспечно, похоже, противник решил, что все повстанцы сейчас заняты бегством и не способны на сопротивление. Дорога на этом участке шала по старому руслу реки и выходила как раз под тот уступ на скале, где была его позиция. Неуклюжая с виду труба «Пламени» неожиданно уютно легла на плечо. Он поймал в прицел поворот дороги и стал ждать. Колонна втянулась на дорогу следом за головной машиной, которая лихо проскочила ручеек, текущий через дорогу и вдруг подпрыгнув на мине, ткнулась мордой в скалу. Из сорванных люков валил черный дым. В тот же момент он, поймав в прицел моторный отсек хвостового танка, нажал на спуск. Гулкое эхо выстрела пролетело по ущелью и совпало с взрывом внизу.
Ловушка захлопнулась. Быстро, пока не пришли в себя бойцы, он покидал вниз гранаты, засадил длинную бесконечную очередь на расплав ствола из трофейного «Красавчика» и, бросив уже бесполезное оружие, слетел по веревке в ложбинку у ручья. Это оказалось вовремя. Бойцы, придя в себя, сейчас поливали огнем склоны ущелья, срубая ветки и дробя камни. Они поверили, что их ждала подготовленная большая группа, и больше не хотели собой рисковать. В какой-то момент у него даже закралась странная мысль, что может они, повернут назад. Надо было ждать, время играло на его стороне. Он оперся спиной на влажные скалы и включил плеер.
Парашюты рванулись
И приняли вес.
Земля колыхнулась едва.
А внизу – дивизии «Эдельвейс»
И «Мертвая голова»…
Это было невозможно, откуда этот поэт мог знать, как мог выразить то, что он тогда чувствовал?
Автоматы выли,
Как суки в мороз;
Пистолеты били в упор.
И мертвое солнце
На стропах берез
Мешало вести разговор…
Когда же это было, кажется в 1944… Высадка в Нормандии. Все в этой операции было неудачно, никто до последнего не знал позиций противника, испортилась погода, задержали вылет. Старый «Дуглас» с трудом пробирался между облаками.
Дождь хлестал изо всех дыр, и казалось, что они летят в душе. Команда егерей собиралась наспех и он, потомственный лесничий графства мог спокойно отказаться, сославшись на возраст и здоровье. Но сама мысль об этом пугала его больше, чем предстоящие прыжки с парашютом. Война уже заканчивалась, а на фронт все равно посылали мальчишек, таких же, как его сыновья. Ничего еще толком не увидевших в жизни. Он был одним из лучших стрелков графства, на полках, дома, остались ряды кубков за победы в соревнованиях. Зеленые юнцы, в его отряде открыв рты, смотрели на то, как он стреляет на полигоне. Он сам подготовил им оружие и насколько смог научил тому, что сам постигал многие годы. Время торопило. И вот долгожданное наступление. Самолет трясло как телегу на разбитой дороге, молнии освещали облака и рассветное небо. Но вот заревела сирена и отряд, встав, направился к двери. На выходе из самолета его крутануло, и фал вытяжного парашюта оказался между ног, зацепившись за пряжку ремня. Вокруг него крутилась серая мгла, воздух раздувал куртку, и он чувствовал, что земля стремительно приближается. Он еще раз обречено рванул фал и почувствовал, как тот, отцепившись с хлопком, выдрал из чехла парашют. До земли оказалось не более сотни метров. Небольшая лужайка, на которую он приземлился, была окружена чахлым лесом. Он сбросил лямки и побежал на шум выстрелов. То, что он увидел с опушки леса, было ужасно. Основные группы ветром снесло как раз на позиции перед укрепленным районом. Противник, как на полигоне расстреливал превратившиеся в мишени парашюты. По тем, кому удавалось живыми достичь земли, вели огонь прекрасно оснащенные ДОТы. Хотелось выть от бессилия. Напротив него был как раз один из этих ДОТов. Спокойно, как на учениях возле открытых дверей прохаживались и курили солдаты, пока другая смена из орудий и пулеметов уничтожала десант. Решение пришло само собой. Приклад родного карабина привычно прижался к плечу. Те, кто стоял у двери, даже не поняли, откуда к ним пришла смерть. А он, на ходу меняя обойму, бежал к открытой двери, моля Бога, чтоб никого не было у пулемета с тыла. Ему повезло. Пулеметчик, вышедший покурить, лежал возле двери среди убитых. В полутемном коридоре он увидел открытую стальную дверь и лестницу ведущую вниз. Дверь со скрипом поддалась его усилиям и стала закрываться, а по коридору были слышны крики и топот бегущих солдат.
Каземат, в котором он оказался заперт, был заполнен стеллажами снарядов, тускло блестящих под толстым слоем смазки. Выхода не было. Он допил из фляги остатки виски, которым славилось его графство, вздохнул и положил на стеллаж рядом с собой гранату с вынутой чекой. Он уже не знал, что через несколько дней командование наградило орденами минометчиков, сумевших поразить ДОТ противника и тем самым обеспечить наступление. Его просто признали пропавшим без вести.
Обстрел продолжался, казалось, солдаты решили изрешетить окружавшие их склоны.
Стрельба стихала и отряд, сбившись плотной группой и ощетинившись стволами орудий, двинулся вверх по ущелью. Он уважал решение их командира, пройдя столько войн, невольно научишься уважать противника. Да, в общем, эти солдаты были игрушкой в руках настоящих хозяев, хотя и считали себя борцами за свою страну, уже бесстыдно проданную вместе с ними. Он встряхнул флягу и, услышав в ней плеск, открыл и допил содержимое. С тоской посмотрел на мотоцикл, стоявший за камнями. Противник опомнился раньше, чем он рассчитывал и мог еще догнать беженцев. Еще раз вздохнув, он полез обратно в расщелину. Отряд показался на дороге, выйдя из-под нависавшего карниза, и увидел его, стоящего не таясь возле ручья. Гулкий взрыв за его спиной потряс ущелье и река, много лет томящаяся в заточении ринулась в свое старое русло. Вода, перемешанная с грязью и камнями, кувыркала и мяла транспортеры с танками как игрушки, увлекая их вниз по ущелью.
Через несколько минут все было кончено. Звонкая речка с небольшим водопадом журчала на месте дороги. А на ветке измочаленного свинцом и камнями дерева висел чудом, уцелевший плеер с сиротливо болтающимся оборванным наушником. И если бы рядом был кто-то живой, то он услышал бы:
Он врагам отомстил
И лег у реки,
Уронив на камни висок.
И звезды гасли,
Как угольки
И падали на песок.
Но живые были уже далеко. Отряд, прикрывавший отступление, так и не дождался странного незнакомца, и шел вместе со всеми к границе, когда услышал снизу грохот взрыва. Сгорбленная старушка в черном перекрестилась, глядя на поднимающееся облако дыма и вдруг закричала: «Смотрите, это он, Он спас нас!» На какой-то момент всем показалось, что из дыма появился силуэт всадника с копьем. Но ветер быстро развеял облако, и видение исчезло.
В далекой жаркой стране, на берегу океана, было раннее утро. Мальчик проснулся рано, странный сон, который он видел, был страшным и интересным одновременно, но сейчас никак не вспоминался. Взрослых дома не было, отец уехал на заработки, мать работала ночью и еще не пришла. Он уже почти привык к этой жаре и чужому языку. Их семья недавно переехала в эту страну, устав от беспорядка и бардака своей прежней родины. Правда и здесь было не все спокойно. Спать уже не хотелось, и он пошел в кабинет отца, там лежали привезенные с родины книги. В одном из ящиков с книгами лежала порыжевшая от времени книжка, даже скорей тетрадка. Он поднял ее и увидел вылетевший на пол листок, на котором было окончание стихотворения. И вспомнился сон, который он видел. Ущелье и реку. В мире опять было не спокойно, он понял, что и ему когда-то придется сделать выбор, от которого будет зависеть, продолжаться этому кругу или нет. И этот выбор будет зависеть только от него, и от того какой путь он выберет в этот раз.
Автор: VeryOld
Внимание! Обновился наш рейтинг самых перспективных онлайн-игр!
Новые статьи категории Творчество в БК:
- Как я прошел 8-й уровень;
- Некоторые примеры плагиата популярной онлайн-игры и рассуждения о плагиате;
- Плагиат Inside;
- Обзор стиля клана NeA;
- Заметки бывалого геймера: покупка билетов и походы в Башню;
- Заметки бывалого геймера: как я по телефону с админом игры говорил;
Добавить комментарий к статье “Дорога”:
Добавить комментарий анонимно:
| Предыдущая статья | Следующая статья |