Настроение было паршивым. Когда настроение портится в течении дня, да еще и по очевидным причинам, это еще куда ни шло. Но когда ты уже проснулся с плохим настроением, о причинах которого можно только гадать — это уже ни в какие ворота не лезет.
А причин этому не было никаких. Более того, после спасения пропавшего Сусела, я радоваться был должен как ребенок, которому наконец-то сменили давно обгаженные пеленки. А я не радовался. Видимо мои пеленки все еще не сменили. Это я так образно подумал, конечно, не было у меня вообще никаких пеленок.
Я закурил сигарету и задумчиво уставился в окно. В окне не было ответов на мои невысказанные вопросы. Только суицидально-пасмурное утро, в которое хорошо либо валяться в постели и курить, либо намыливать веревку. В постель ложиться больше не хотелось. Я пошарил по комнате на предмет веревки и мыла, но их в поле зрения не обнаружилось.
Внезапно я понял, чего мне не хватает и чего я давно не делал. Давно я не писал. Не писал рассказы. Внезапно очень захотелось написать что-нибудь такое хорошее, солнечное даже, чтобы хоть что-нибудь противопоставить этому треклятому утру. Я сел за стол и раздавил окурок в пепельнице. точнее, недалеко от пепельницы о поверхность стола, так как в пепельнице окуркам уже было тесно. «А не много ли я курить стал в последнее время?» — спросил я сам себя и, конечно, мысленно сам с собой согласился. Почему я начал вдруг дымить как паровоз — об этом мне даже думать не хотелось.
Ладно, хватит отвлекаться на посторонние мысли, сел писать рассказ — буду писать рассказ. Посидел, погрыз перо, еще погрыз перо и наконец вывел аккуратным, почти каллиграфическим почерком: «Однажды…»
Я отнял перо от бумаги и посмотрел на начало. Немного поразмыслив, я вдруг понял, что мыслей в моей голове больше не обнаруживается, и я не имею ни малейшего понятия, что прилепить к этому самому «однажды». Более того, я поймал себя на мысли, что само по себе это «однажды» — в высшей степени бред и так может начать свое творение только какой-нибудь. Кто-нибудь из тех, кому услужливо предлагают яд после первых же строк, прочитанных неумолимыми читателями-критиками.
Я раздраженно скомкал бумагу и понял, что сегодня рассказа не будет. И завтра, скорее всего, его тоже не будет. На послезавтра загадывать не хотелось, но где-то на краю сознания вертелась мысль, что послезавтра будет удручающе похоже на завтра. Я еще раз посмотрел в окно и внезапно захотел выйти на улицу вместо того, чтобы пялиться на унылый день через пыльное стекло. Выйти, встретить кого-нибудь из знакомых, поболтать с ним, купить газету и сесть где-нибудь в парке почитать ее. Мне даже одеваться не пришлось, я как пришел вчера, так и заснул в одежде.
Знакомых я не встретил, но газету купил. Точнее, четыре газеты. Ведь я мотался как проклятый по городам и весям четыре дня… или пять — я точно не помнил, так что был совершенно не в курсе того, что успело произойти, пока я примерял на себя шкуру спасателя похищенного Сусела. Что произошло я узнал как только посмотрел на первый же номер. Аршинными буквами на первой странице красовался заголовок: «Совет тринадцати имеет честь заявить следующее…» и под этим мелкими буквами: «что именно хочет заявить совет, читайте на странице 13». Я послушно перелистнул страницы дрожащими пальцами. Они бы не дрожали, если бы я был сторонним любопытствующим читателем, а не одним из тех самых тринадцати, которые сейчас что-то сообщали. В том числе и мне, так как что бы меня не ждало на тринадцатой странице, понятия я об этом пока не имел ни малейшего, это был непреложный факт, не добавлявший мне оптимизма, которого и так, впрочем, не было.
«В среду будет событие, которого клуб еще не знал. Одна Битва решит судьбу одного Города» — если бы я уже не сидел, то теперь сел бы точно. В голове глупым вопросительным знаком повисло: «Какая битва? Какая судьба?» Читаю дальше: «Мы, Тринадцать Темных, будем биться до последнего вздоха». Я мысленно повторил это про себя. Потом сказал вслух. Звенящая пустота в голове внезапно сменилась искренним любопытством — а за что именно мне предстоит биться до последнего вздоха? Ответ обнаружился несколькими строчками ниже: биться мне до последнего вздоха предстояло за Девилс.
Я немного помотал головой и посмотрел на газету — ничего не изменилось, ущипнул себя — не проснулся. Значит правда, обреченно решил я и взял вчерашнюю газету, чтобы выяснить, откуда вдруг битва и почему именно за Девилс. Нашел информацию о битве, внимательно прочел. Прочтенное оставило странный осадок — я не увидел ни намека на то, что это светлые назначили ее, но также нигде не было написано, что это темные бросили вызов. Битва за целый город, запрещена определенная магия, призыв совета тринадцати, о котором я узнаю только сейчас. Напрашивался логичный вывод о том, кто же именно решил столкнуть Свет и Тьму в борьбе за Девилс. Усилием воли, отогнав опасные мысли, я сунул газеты за пазуху и пошел домой.
Пришел, сел за стол и снова закурил. Отложил свой ультрамодный ноутбук Леново, включил древний кассетный магнитофон, не разбираясь особо, что за кассета сейчас стоит в деке. Из него донеслось: «…но те кто видят впереди смеются над ее победой…» Хорошо быть сталкером, невольно улыбнулся я, у кого-то одни доспехи да заточенные железяки, а у меня и сигареты и магнитофон. Песня, прекрасно гармонировавшая с пасмурным утром сменилась другой, не менее печальной. «Умирает капитан и уходит в океан…» — пропел хриплый голос из колонок и, внезапно, не выключая магнитофон, хотя обычно не мог сосредоточиться, если рядом играла музыка, я сел за стол и уверенно взял перо. Песня плавно текла сквозь меня, а кончик пера как бешеный летал по бумаге. Последнюю точку я поставил под последние аккорды песни и выключил магнитофон.
Я отбросил перо в сторону и торопливо вышел из дома с исписанными листами в руке. Дошел до форума, вывесил на него свой труд и отправился обратно. Мысли неслись, обгоняя друг друга и ни на миг не задерживаясь в голове, так что разобраться в них не представлялось возможным.
Еще за дверью я услышал звонящий в квартире телефон (телефон у меня тоже был, правда звонить по нему можно было только таким же зеленоглазым как и я сам). Быстро открыл дверь, схватил трубку.
— Жезл, ну что ты такое написал? — голос Торика был не столько злой сколько озабоченный. Я объяснил, что написал и зачем. И о чем в тот момент думал тоже сказал своему другу, соклановцу и коллеге по работе в совете тринадцати. Через пять минут разговора я уже совершенно не был уверен в том, что вывесил на форуме своего города. Еще через две я повесил трубку и вновь вышел на улицу, чуть ли не бегом припустив к форуму. Прибежал, сорвал повешенные мной записи и поспешил обратно.
По дороге до меня донесся звонкий, даже, я бы сказал, пронзительный голос: «нагнули, нагнули, как ребенка нагнули!» Я подошел ближе. «Вот, его нагнули» — радостно сообщил собравшейся вокруг него небольшой толпе оратор, указывая на меня пальцем.
— Жезл, ну что, ты полетишь завтра в Девилс? — сообщавший о том, что меня «нагнули» теперь обращался непосредственно ко мне. Я открыл было рот, чтобы ответить, но внезапно понял, что на язык просилось сразу несколько фраз. Во-первых, мне было интересно узнать, кто именно меня «нагнул» и почему я об этом ничего не знаю. Во-вторых, мне было искренне интересно, с чего вдруг вообще кто-то решил поинтересоваться моими планами на завтрашний день. А, в-третьих, хотелось спросить, с чего вдруг незнакомый мне человек решил называть меня запанибрата «Жезл». Поскольку из этих трех вопросов я так и не смог выбрать приоритетный, то просто повернулся и молча прошел мимо.
Вновь дома. Телефон молчит, магнитофон — тоже. Курить уже не хочется. Мне надо было хорошо подумать. Более чем хорошо. Дилемма, требовавшая немедленного разрешения, была простой: лететь завтра на «битву до последнего вздоха» или нет. Все было просто: не полечу — скорее всего подставлю Совет тринадцати, который в преддверии битвы вдруг окажется Советом двенадцати. Полечу — пойду против себя самого, ибо, видит Мусорщик, ни в какой битве ни за какой Девилс мне участвовать не хотелось. Особенно после того, как за меня кто-то заботливо вынес решение о моем непосредственном в ней участии. Я уж не говорю о том, что сама эта битва представлялась мне чем-то крайне нелепым. Решение все не находилось, а решить что-то нужно было и, желательно, быстро, так как я оказался по уши замазанным в ситуацию, в которую сам же и влез.
— На этот раз даже горшком с петунией прикинуться не получится, — с сожалением подумал я. Да и прикидываться представителем растительного мира, честно говоря, не хотелось. Надо было сделать выбор, но выбор этот казался мне непосильным. На одной чаше весов был я со всеми своими принципами, на другой — Совет тринадцати и битва за Девилс, которую я уже успел трижды проклясть за сегодняшнее утро.
Внезапно мне в голову пришла мысль, выгодно отличавшаяся от предыдущих своей простотой и я сорвал трубку телефона.
— Привет, ты свободен? Можешь зайти ко мне? Спасибо, жду, — возбужденно прокричал я в трубку и бросил ее на рычаг.
Прошло совсем немного времени, и в дверь раздался стук. Я бросился открывать.
— Привет, ты чего такой возбужденный? — с порога спросил Алекс, едва заметно улыбаясь краешком рта. На моей памяти он всегда вот так улыбался. И еще улыбка пряталась где-то на дне его пронзительно зеленых глаз.
Я изложил ситуацию, как мог более полно. Даже о своих внутренних терзаниях поведал. Алекс слушал, не перебивая и все так же слегка улыбаясь, немного иронично, как мне показалось. Выговорившись, я, наконец, замолк.
— Жезл, скажи мне вот что, — Алекс нарушил молчание, воцарившееся было после моих словоизлияний, — ты помнишь, как назывался твой первый, самый первый рассказ, который ты написал?
— Конечно, — я не задумался ни на секунду, — «наемник и честь». Такая наивная, несколько надуманная и чуть-чуть пафосная история со спорным хэппи-эндом.
— Ага, ага, — Алекс покивал, как бы соглашаясь со мной, — а теперь послушай, что я тебе скажу. Ты писал рассказы, писал статьи. Причем их читали, несмотря на то, что ты не был «блатным», не состоял в топ-клане и так далее. Знаешь, я бы не стал тебе этого говорить, но раз ты сам просишь совета… а почему ты уже давно ничего не писал, хотя раньше строчил как пулемет, причем, не в ущерб качеству?
Я молчал, ответа на этот вопрос я не знал. Но Алекс и не ждал моего ответа, он ответил сам.
— Понимаешь, ты занялся тем, что тебе несвойственно. Ты этого делать не умеешь и, более того, не любишь. Просто сейчас модно стало «лезть во власть», вот и ты полез, за компанию, благо возможности были. В результате ты попал в нелепую ситуацию, разрешить которую легче, чем щелкнуть пальцами, а кроме того, у тебя наступил вполне понятный кризис в творчестве, так как и тем и тем ты заниматься не можешь.
Алекс помолчал и я робко спросил:
— Подожди, так я не то спрашивал, что мне делать-то теперь?
— Жезл, — терпение Алекса казалось неисчерпаемым, — ты можешь понять одну простую вещь или нет? Тут нечего решать, не надо ничего решать и я лично тебе просто не советую этого делать. Ты сейчас очень много думаешь либо об общественном мнении, либо о том, чтобы не подставить кого-то. Кого ты подставить не можешь в принципе, так как ты просто на шесть голов ниже их, либо о том, как тебе дальше жить в ладах с собой, если ты, как тебе кажется, пойдешь против своих принципов. А, на самом-то деле, все, что тебе надо понять, так это то, что ты интересен только когда ты занимаешься тем, что людям нравится, а ты делать любишь и умеешь. Напиши рассказ или статью — это кому-то понравится, кому-то — нет, но это то, что у тебя получается и то, что тебе нравится. А сидя в этом своем совете тринадцати, будь ты в нем хоть пешкой, хоть ферзем — ты никому не интересен, кроме таких же озабоченных «дележкой власти» и рвущихся «наверх».
— Так мне… — робко начал я, начиная невольно улыбаться.
— Да, Жезл, да, — Алекс ухмыльнулся, — тебе надо выбросить из головы все, что в ней сейчас крутится, проводить меня до двери, а потом сесть и написать про сегодняшний день. Про то, как ты весь день занимался ерундой и волновался по пустякам, а потом пришел добрый дядя Алекс и открыл тебе истину, во всей ее очевидной наготе. Делай то, что ты умеешь делать и все. Все остальное — суета сует.
Алекс поднялся, я проводил его до двери, попрощался и сел за стол. Хотел выкинуть из головы все посторонние мысли, но вдруг с удивлением обнаружил, что их там уже и не было. И второй раз за этот немного грустный, немного безумный, а, откровенно говоря, попросту глупый день, я взялся за перо, чтобы не забыть о том, что на все самые сложные вопросы, как правило, существует один очень простой ответ.
Автор: жеЗЛОзавр
Внимание! Обновился наш рейтинг самых перспективных онлайн-игр!
Новые статьи категории Художественные рассказы:
При копировании понравившихся статей, пожалуйста, не забывайте указывать ссылку на первоисточник со своего сайта, блога или группы. Спасибо. Добавить комментарий к статье “Моя битва за Девилс”:
Добавить комментарий анонимно:
| Предыдущая статья | Следующая статья |