Ярость, с того самого дня, она полностью овладела им, и не отпускала, вот уже какой день.
Она переполняла его, каждую клеточку его тела стискивая в своих тисках, пламенем проносилась по жилам, застилая взор своим клокочущим вихрем и безумием своей пляски. Заставляя трястись в агонии и вращать налитыми кровью, глазами.
Люди шарахались от него как от чумы или от прокаженного, только посмотрев в искаженное гневом лицо, стоявшие дыбом волосы, горящие безумной яростью глаза и слетавшей с побелевших губ, пеной, переходили на другую сторону улицы, некоторые не столь смелые, разворачивались и бежали от него сломя голову.
Путь его лежал на арену, он шел к этому несколько дней, выйдя из дальнего леса, не замечая его весенней красоты, одуряюще прекрасных запахов распускающейся листвы и лесных цветов.
Он всегда любил лес, сливаясь с ним в духовном единении, радовался и восхищался его первозданной красотой, но не в этот раз.
Он был простым лесорубом, молчаливым, как впрочем, и большинство тех, кто жил вдали от людей, от города, звали его просто, Рааг.
В это злополучный день он как обычно пошел в лес, мечтая поскорее накопить нужную сумму денег, для проживания в городе и приобретения доспехов. У него был простой меч, оставшийся от отца, а вот доспехи были мечтой всей его жизни.
Выйдя к скалистой местности, там рос сосновый лес, Рааг приступил к работе. Срубив великолепную сосну, которая, заваливаясь на бок, открыла небольшую щель в скальной породе, она зияла как рана на теле большого и сильного зверя, манила внутрь. Туда можно было протиснутся только боком, да и то с трудом.
Запалив от костра сосновую ветку, он начал продираться в нее, цепляясь за неровности и протискиваясь, все глубже и глубже.
Продравшись, Рааг осветил своды, небольшой сухой пещеры, она была овальной формы, удаляясь вглубь, но ненамного, всего шагов на десять. На ровных стенах были начертаны какие-то письмена или руны.
Язык был непонятен, по крайней мере, прочитать он не мог, от них веяло такой древностью, что представить было невозможно.
Пройдя шага три, вглубь пещеры он наткнулся на грубо сколоченный стол, из красного дерева, обветшавший на столько, что он мог рассыпаться от одного дуновения. На столе виднелись очертания, некогда лежавшей здесь книги, или дневника, разобрать было невозможно, от нее остался один прах.
Рядом со столом, лежал скелет, видимо когда-то он сидел на стуле, но стула не было, скорее всего, он истлел от времени, был сделан из другого дерева, нежели стол.
В руке скелета находился какой-то предмет, нагнувшись Рааг увидел, что сжимала рука, давно умершего неизвестного, это была бутылка из синего стекла или нечто похожего на стекло, но столь же прозрачного.
Эта бутылка притягивала взор, манила, звала, раз увидев невозможно было противостоять этому зову.
Нагнувшись, Рааг попытался забрать ее из руки скелета, промучившись какое-то время и не добившись успеха, рука мертвеца не желала отдавать то, что так долго хранила.
Достав свой старенький меч, он отсек кисть, потом оторвав ее от бутылки, зашвырнул подальше.
Как только она оказалась в его руках, на ее стенках слабо засветились золотистым светом такие же знаки, что и на стенах пещеры, внутри плескалась бурая жидкость. Вертя ее в руках и разглядывая со всех сторон он никак не мог обнаружить пробки, горлышко было литое, цельное. Но проведя пальцем по резному горлышку, по глазам резанула яркая вспышка, на миг ослепив его. Проморгавшись и вновь привыкнув к свету пещеры, Рааг оторопело уставился на бутылку, она была открыта. Руки начали действовать против его воли, поднеся бутылку ко рту, не успев опомнится или противостоять тому, что он делает, содержимое полилось ему в горло, оставалось только проглотить и он… проглотил.
Схватившись за живот, он рухнул на колени, внутренности жгло адским огнем, из глаз брызнули слёзы, он зашелся в ужасном крике, тут же сорвав голос, ни одно живое существо не могло так кричать.
Покатившись по полу, он бился в конвульсиях, царапая пол пещеры, ломая ногти и сдирая в кровь подушечки пальцев, глаза вылезли из орбит грозя лопнуть, рот сведенный судорогой боли открылся в немом крике, из него и из глаз вырывался яркий свет.
Сколько прошло времени, минута, час, день? Когда он пришел в себя, у него было только одно желание, полностью завладевшее его существом, добраться до Авалона и попасть в бой на арену, он жаждал крови, он жаждал убивать.
Войдя под своды арены и пройдя на арену людей, Рааг с нетерпением дождался своей очереди.
Желающих поучаствовать в этом бое набралось много, по пятнадцать с каждой стороны, хотя нет, у противников было на одного больше, Рааг оскалился, это было даже лучше, чем он ожидал.
Соперники выстроились друг против друга, все смотрели только на него, от него исходили такие волны гнева и ярости, что даже соратники не могли стоять рядом с ним, Рааг ощерился в зверином оскале.
Он спустил с поводка ярость, клокотавшую в нём, и так долго сдерживаемую.
Обуреваемый неистовым желанием убивать он закричал, замахиваясь и нанося удары.
Казалось, мир сошёл с ума. Сталь мелькала перед противниками, справа и слева, везде, со свистом рассекая воздух и круша плоть, разрубая людей на части, прежде чем они могли нанести ответный удар.
Дымящиеся внутренности вываливались и шлепались со смачным звуком на землю арены.
Куски плоти и кровь покрывали ее, сея ужас в зрителях и еще остававшихся на ногах войнах. Хруст костей и чавканье плоти, когда сталь врезалась в нее, был оглушающим, перекрывая шум бойни, да бойни, потому что на бой это не походило никак.
Рааг упивался яростью, из сведенного в зверином оскале рта срывались хлопья пены.
Его возбуждал и будоражил вид крови и вид дымящейся плоти.
Смотря на это кровавое месиво, он смаковал, упивался каждым мгновением, продолжая свою кровавую жатву. Мир стал настолько ужасным, что даже самые талантливые сценаристы фильмов ужасов испугались бы увиденного. По крайней мере я не видел ничего подобного, хотя регулярно посещаю сайт cinemate.cc и смотрю фильмы для ознакомления перед тем, как пойти на них в кинотеатр. Закончив с противниками, он развернулся к своим соратникам, которые вместе с ним должны были драться в его команде, но так и не успевших сделать ни одного удара.
Рааг молчал, вперив в них свой взгляд, в его горящих глазах они прочитали свою судьбу, осознав, что их постигнет та же участь, что и их соперников.
И поняв это, испытали шок, такое в этом мире происходило впервые, такое было просто невозможно!
Чтобы кто-то напал во время боя на своего соратника, это было какой-то безумной ошибкой.
Никто не проронил ни слова, слова были не нужны, его взгляд лучше слов говорил об их участи, что никакие мольбы не изменят ее. Да и не пристало опытным воинам просить пощады, хотя им было очень страшно. С безумным ревом он кинулся на них, яростно вращая сталью, он был ненасытен, он был самой смертью. Его меч рубил и колол с такой быстротой и силой, что противостоявшие ему разваливались на куски. С отчаянным безрассудством понимая, что им уже ничто не поможет, те, кто еще остался стоять на ногах, стали вызывать своих четвероногих и крылатых друзей. Призывая их в бой с помощью магии.
Рааг приостановился, давая возможность воинам воплотить задуманное, из его горла вырвался хриплый смех, он радовался новым жертвам.
Он разрубал собак и птиц еще в полете, все было кончено в считанные секунды.
На арену опустилась тяжелая и гнетущая тишина: посреди нее стоял тот, кто все это сотворил.
Все, кто видел эту бойню, были ошеломлены на столько, что никто не в состоянии был вымолвить хоть слово.
Из рядов зрителей на арену проталкивалась красивая девушка в платье цвета молодой весенней листвы, ладно сидевшем на ее гибкой и стройной фигуре, распущенные светлые волосы развевались за спиной как шлейф.
Не замечая никого вокруг, видя только его, единственного для нее, лежащего в кровавой грязи, такого же молодого и светловолосого как она, воина.
Подбежав к нему и рухнув около него на колени, умоляла его встать, заливаясь при этом слезами. Она то гладила его, то трясла, всхлипывая нашептывала ласковые слова, ползая вокруг него, пачкая кровью свое красивое платье. Держа в дрожащих руках его отрубленную руку, пыталась приладить ее на место, к обрубку, торчащему из покореженных доспехов. Рыдая все больше и больше, умоляла его не пугать ее, говорила, что они поженились только час назад, говорила о том, как она безумно его любит.
Оставив руку, она стала осыпать его лицо поцелуями, целуя в его застывшие синие глаза, в его побелевшие губы.
Целуя и понимая что, что-то ни так, что так не должно быть, что пора бы уже всем встать.
Вскинув заплаканные глаза, она осмотрелась, понимая, что никогда не видела, отрубленных конечностей, разрубленных на куски воинов. Что никогда ни при одном бое, до сих пор небывало столько крови, и не вываливались кишки, что животных никогда не разрубали напополам.
И тут до многих начало доходить, что все это всерьез, что никто из поверженных воинов не встанет как обычно, что это настоящая смерть, а не та иллюзорная царившая здесь все время.
В этом мире не было смерти как таковой, после боя павшие воины пробуждались чудесным образом, и шли восстанавливать свои силы до следующих боев.
И поняв, что они умерли насовсем, что никто и ничто не сможет их оживить, что в их мир, в мир Авалона пришла настоящая смерть.
Внимание! Обновился наш рейтинг самых перспективных онлайн-игр!
Новые статьи категории Художественные рассказы:
При копировании понравившихся статей, пожалуйста, не забывайте указывать ссылку на первоисточник со своего сайта, блога или группы. Спасибо. Добавить комментарий к статье “Открытие в Авалоне”:
Добавить комментарий анонимно:
| Предыдущая статья | Следующая статья |